Форум » ВСЯКО - РАЗНО » Книги про авиацию » Ответить

Книги про авиацию

Amor: http://library.cpilot.info/

Ответов - 13

дпога: Алексей ВУЛЬФОВ РАЗМЫШЛЕНИЯ О ЛЕТЧИКАХ Светлой памяти дорогого Бориса Федоровича Сударева От автора. Со времени написания этих заметок прошло три года. Кое-что с тех пор изменилось... Я много и интересно полетал, грех жаловаться. Будучи вписанным в полетные задания вместе с экипажами, “освоил” все типы ныне летающих гражданских самолетов — от Ил-14 (представьте себе!) до Ту-204. Авиация неожиданно стала одной из путеводных звезд, тем, за что переживаешь не понарошку. Я был совершенно очарован, когда делал эти наброски. Поэтому и готов представить их публике. Попав в среду летчиков, где и мечтать не мог оказаться, я не столько не знал, сколько не помнил о призраке беды. Блаженная неизвестность очередных предстоящих полетов и фантастический их калейдоскоп продолжались себе, словно счастливые детские сны, пока не случилось тяжкое несчастье: катастрофа на Шпицбергене вместе с другими жизнями унесла самого близкого авиационного друга, старшего товарища, дорогого моего Федорыча. Он был светлым, открытым, редкостно обаятельным, добрейшим человеком. Он был из тех, кто самим своим присутствием на свете помогал окружающему бытию. Его любили, уважали все — а это уникально для жесткой летной среды. Под его влиянием (и тем более с ним!) летать было празднично и безмятежно. По всем канонам с ним ничего не могло случиться. Однако вот случилось... Я был во Внуково, когда хоронили экипаж. В факте гибели Федорыча усмотрелось смещение важнейших жизненных понятий и устоев. К катастрофам нельзя привыкать, это очень опасно. А сегодня на моих глазах одна огромная катастрофа под аккомпанемент отчужденно-вежливых голосов телеведущих поглощает российский воздушный флот — священное, бесспорное достояние всей нашей истории. Я начал понимать, что причины горького явления, когда рожденные летать превращаются в рожденных ползать, увы, очень глубоки — они в нравственном увядании всеобщем. В молодых летчиках, поторговывающих ширпотребом или, куда хуже, готовых убить себя и людей за стопку долларов, я начал различать горькие симптомы явного кризиса самой человеческой породы. Ненавижу свой век за Иркутск, Междуреченск, Заир и мн.др. ( впрочем, топонимы-то, конечно, ни при чем...). Нет этому оправдания. Презираю свой век за полунищих стариков в выцветших летных куртках, бывших аэрофлотовских асов, получающих на склоне лет тристарублевую пенсию. Нечего говорить, что они — легенда, о любом книгу пиши — не ошибешься; но к тому же поверьте, сограждане — каждый из них за свои летные полвека спас от гибели хотя бы одну живую душу, а на самом деле, конечно, больше, ведь летчики гораздо чаще спасают, чем убивают. И вот сих великих стариков подло ограбили и вышвырнули на обочину жизни, когда их мужество и талант уже не нужны. Нельзя смотреть на этих глуховатых гномиков (а все равно — подвижных, смешливых, сильных), как они во внуковской булочной скрупулезно считают перед кассой мелочь, наконец, опустив на блюдце монеты, произносят серьезно, внятно, как доклад: “Три полсотни, печенье!” Достояние нации... Я очень жалею и самолетики наши, которые едва летают. Они нынче разноцветные, словно попугаи, и этим напоминают густо накрасившихся престарелых дам... Наверное, они потому продолжают летать, что у самолетов, как у людей, велика сила привычки. Самолеты хотят летать не меньше людей. Еще ненавижу наш век за то, что парни, стремящиеся в авиацию, не могут закончить летное училище, отлетать программу из-за того, что нет денег на топливо. Не принимаю и ненавижу современные финансовые законы, объявленные “неизбежными” и “единственно возможными”, из-за которых погибает все лучшее на нашей земле. А летчики, авиация — это, несомненно, из области лучшего. С гневом и чисто авиационной непримиримостью отрину любые попытки самых логичных объяснений происходящего, на которые горазды иные “экономисты”-доброхоты, герои телевизионного ящика — потому что я слышал эти рыдания, и как раздалась в едином вакууме горя команда “На кра-ул!”, и как парадные сапоги почетного караула впереди процессии ударили по асфальту... “Все это эмоции”,- скажут доброхоты. Да, они не любят эмоций. Прямое проникновение мещанства, торжествующей заурядности и тем более криминала в сферу Высокого убийственно, ибо Высокое, в силу высоты своей, беззащитно от такого зла. Приторговывающий летчик — это приговор государству, общественному устройству, породившему подобное. Летчик — это тот, кто летает, — и все. Потому что это значит очень много. Ведь работа летчика действительно для избранных по целому ряду свойств; для способных набирать проходные баллы на ежедневном экзамене летной судьбы... Так было, так будет, пока человек на летательном аппарате поднимается в небо, становясь на грань заповедей Божьих. Пока в кабине пилотов будет находиться при исполнении служебных обязанностей человек в белой рубахе с погонами. ====================================================================== Приходит командир. Глянет поверх затылков на свое кресло, громко спросит: “Так, ну а меня-то пустят сюда?”. Пустят. Бегут капли по стеклам кабины ... Радио уже заговорило: “ ... международная, информация Танго ... ветер у земли два-шесть-ноль градусов, пять ... на высоте сто ... на высоте круга ... давление семь-три-ноль, семь-три-ноль-семь-три-ноль”... Суета в кабине. Но штурман уже КЛН-ку настраивает. “Чего-нибудь почитать мне взял?”. “Вов, эту ... “Бегство из пасти Вельзевула”... приключенческий !”. “Нормально ... Так сколько керосину заправили все-таки, Васильич ?”. “Двадцать пять тонн”. “Ну и правильно”. Бригадир заходит: “Как будем кушать?”. “Хозяюшка, на ваше усмотрение, только вот фруктовой и минералки сразу принеси, и стаканчиков побольше”. “Я в курсе. Все поняла. Сто один пассажир, 2 тонны”. “Десять тысяч сто, три часа”. “Все поняла”. Кабина освещена желтым воспаленным светом лампочки, все в ней мигает, звонит, гудит. Штурман кладет в пакет за кресло капитана карту, линейку. Глухое авиационное щелканье тумблеров, переключателей, замков. Вот и на моих ушах гарнитура, пластмассовый микрофон у рта. Поэты, завидуйте ! Опять, в который уж раз, не поверить, что все это происходит со мной ... ... Восемь часов спустя — аэропорт, ставший близким существом с детства, дождь, серое утро. Пива банку взять ? “А там тепло было, теплее, чем в Москве”. “Икарус” ныряет под мост кольцевой. Качка и дремота в метро. “Бог, знает где сегодня ночью был...” Вот и дома. Днем дочка разбудит. — Пап, ты сегодня летал ? — Ага. — Ну и как ? — Нормально. Там в сумке достань ... Я тебе горчицу твою любимую привез, маленький джем и яблоки вам с мамой ... 1995, аэропорт Внуково

Amor: дпога Дайте пожалуйста ссылочку на весь текст, очень умные мысли и наблюдения....хотелось бы продолжить чтение

дпога: Вот.Пожалуйста! http://www.krasdin.ru/1998-6/s014.htm


дпога: Алексей Вульфов Размышления о летчиках Светлой памяти дорогого Бориса Федоровича Сударева Полная версия. От автора. Со времени написания этих заметок прошло три года. Кое-что с тех пор изменилось... Я много и интересно полетал, грех жаловаться. Будучи вписанным в полетные задания вместе с экипажами, “освоил” все типы ныне летающих гражданских самолетов — от Ил-14 (представьте себе!) до Ту-204. Авиация неожиданно стала одной из путеводных звезд, тем, за что переживаешь не понарошку. Я был совершенно очарован, когда делал эти наброски. Поэтому и готов представить их публике. Попав в среду летчиков, где и мечтать не мог оказаться, я не столько не знал, сколько не помнил о призраке беды. Блаженная неизвестность очередных предстоящих полетов и фантастический их калейдоскоп продолжались себе, словно счастливые детские сны, пока не случилось тяжкое несчастье: катастрофа на Шпицбергене вместе с другими жизнями унесла самого близкого авиационного друга, старшего товарища, дорогого моего Федорыча. Он был светлым, открытым, редкостно обаятельным, добрейшим человеком. Он был из тех, кто самим своим присутствием на свете помогал окружающему бытию. Его любили, уважали все — а это уникально для жесткой летной среды. Под его влиянием (и тем более с ним!) летать было празднично и безмятежно. По всем канонам с ним ничего не могло случиться. Однако вот случилось... Я был во Внуково, когда хоронили экипаж. В факте гибели Федорыча усмотрелось смещение важнейших жизненных понятий и устоев. К катастрофам нельзя привыкать, это очень опасно. А сегодня на моих глазах одна огромная катастрофа под аккомпанемент отчужденно-вежливых голосов телеведущих поглощает российский воздушный флот — священное, бесспорное достояние всей нашей истории. Я начал понимать, что причины горького явления, когда рожденные летать превращаются в рожденных ползать, увы, очень глубоки — они в нравственном увядании всеобщем. В молодых летчиках, поторговывающих ширпотребом или, куда хуже, готовых убить себя и людей за стопку долларов, я начал различать горькие симптомы явного кризиса самой человеческой породы. Ненавижу свой век за Иркутск, Междуреченск, Заир и мн.др. ( впрочем, топонимы-то, конечно, ни при чем...). Нет этому оправдания. Презираю свой век за полунищих стариков в выцветших летных куртках, бывших аэрофлотовских асов, получающих на склоне лет тристарублевую пенсию. Нечего говорить, что они — легенда, о любом книгу пиши — не ошибешься; но к тому же поверьте, сограждане — каждый из них за свои летные полвека спас от гибели хотя бы одну живую душу, а на самом деле, конечно, больше, ведь летчики гораздо чаще спасают, чем убивают. И вот сих великих стариков подло ограбили и вышвырнули на обочину жизни, когда их мужество и талант уже не нужны. Нельзя смотреть на этих глуховатых гномиков (а все равно — подвижных, смешливых, сильных), как они во внуковской булочной скрупулезно считают перед кассой мелочь, наконец, опустив на блюдце монеты, произносят серьезно, внятно, как доклад: “Три полсотни, печенье!” Достояние нации... Я очень жалею и самолетики наши, которые едва летают. Они нынче разноцветные, словно попугаи, и этим напоминают густо накрасившихся престарелых дам... Наверное, они потому продолжают летать, что у самолетов, как у людей, велика сила привычки. Самолеты хотят летать не меньше людей. Еще ненавижу наш век за то, что парни, стремящиеся в авиацию, не могут закончить летное училище, отлетать программу из-за того, что нет денег на топливо. Не принимаю и ненавижу современные финансовые законы, объявленные “неизбежными” и “единственно возможными”, из-за которых погибает все лучшее на нашей земле. А летчики, авиация — это, несомненно, из области лучшего. С гневом и чисто авиационной непримиримостью отрину любые попытки самых логичных объяснений происходящего, на которые горазды иные “экономисты”-доброхоты, герои телевизионного ящика — потому что я слышал эти рыдания, и как раздалась в едином вакууме горя команда “На кра-ул!”, и как парадные сапоги почетного караула впереди процессии ударили по асфальту... “Все это эмоции”,- скажут доброхоты. Да, они не любят эмоций. Прямое проникновение мещанства, торжествующей заурядности и тем более криминала в сферу Высокого убийственно, ибо Высокое, в силу высоты своей, беззащитно от такого зла. Приторговывающий летчик — это приговор государству, общественному устройству, породившему подобное. Летчик — это тот, кто летает, — и все. Потому что это значит очень много. Ведь работа летчика действительно для избранных по целому ряду свойств; для способных набирать проходные баллы на ежедневном экзамене летной судьбы... Так было, так будет, пока человек на летательном аппарате поднимается в небо, становясь на грань заповедей Божьих. Пока в кабине пилотов будет находиться при исполнении служебных обязанностей человек в белой рубахе с погонами. И еще всегда будет красота полета и Земли сверху. Потому работа летчика вечно прекрасна, и разговор о ней вечен. Хочется, чтобы у читателя создалось светлое впечатление об этих людях и их профессии. “Размышления” прочитали многие почтенные пилоты, и все они всерьез пожурили только одно — недостаточно критичное отношение автора к летной среде. “Нас надо было сильнее ругать”, — сетовал влюбленный в мир авиации Федорыч, и целые раскаты гордости слышались в слове “нас”... Я благодарю всем сердцем внуковскую семью, принявшую меня, и очень рад, что довелось нам и, дай Бог, доведется впредь дружить и летать. Вообще-то летчиков гражданского флота правильнее называть пилотами. Но я предпочитаю называть их именно летчиками, это слово лично мне почему-то ближе. Пилот в моем воображении — это кто-то улыбающийся белозубо, в форменном кителе, галстуке, безупречной рубахе, с белым платочком, выглядывающим из кармана. Летчик — это тот, кто летает ... Разумеется, сие соображение отнюдь не претендует на безусловную истинность, как, впрочем, и все последующие соображения. Мне посчастливилось быть знакомым с летчиками и их трудом не только понаслышке. Что-то читал про все это и раньше, смотрел фильмы, слушал песни, клеил модели, ездил в аэропорт. Интересовался. Последнее время, полетав с экипажами, стал чаще и чаще задумываться о летном труде. Авиация стала существенной темой разговоров за семейным столом, с друзьями, самого с собой ... Почему ? Жизнь летчика необыкновенна. Это люди экстремального существования. Их бытие особенное, исключительное, почти неправдоподобное. Нет, дело не в риске — летчик гражданского флота не имеет права на добровольный риск, за это наказывают или выгоняют. Дело в некоем общем образе профессии и сопутствующих ей явлениях. Риск, конечно есть. Статистика отказов и так называемых АП (авиационных происшествий — в авиации все, что можно, сокращено, сплошные МСРП, МПУ, АДП, РД и мн. др.) распространяется не только на авиатехнику. Последние годы возросла степень и наземного риска — “рыночного”, так сказать. Риска из-за опаснейших врагов авиации — безответственности, беспечности и, вдобавок, всепоглощающего криминала. Обидный риск. Когда капитан тащит на себе ночью мешок денег, чтобы расплатиться за керосин, или однажды слышит в телефонной трубке: “Командир, возьми тонну груза на Норильск, а не то ... ” Прочего риска тоже хватает. Один человек учился на бортинженера. Учился, учился. А потом, когда начали на тренажере отрабатывать действия при возможных отказах, однажды спросил во всеуслышание: “Так ведь убиться же можно ?!” Ему говорят: “Да. А Вы что, не в курсе?” Он водителем трапа сейчас работает. Можно убиться. Запросто. Это, наверное, одно из свойств всеобщего летного равенства, во всем мире. Ибо земля одинаково тверда для межконтинентального Боинга-747 и нашенского Ан-2, везущего трех старушек, командировочного, двух трактористов и козу из Макарьева в Тимошино... ...Говорят, что нелеп вопрос: “Какое самое главное качество летчика?” А я бы попытался ответить: профессионализм. Толстой говорил, что большинство дурных человеческих поступков совершается по глупости. Обыкновенной глупости, то есть из-за недостатка природного ума. По-моему, в истории гражданской авиации много людей и машин убито по той самой глупости. В ивановской, первой иркутской, междуреченской катастрофах в кабине находились по всем кадровым документам настоящие профессионалы... Летчик должен читать художественную литературу, слушать классику и иногда даже ходить в картинную галерею. Как, собственно, всякий нормальный человек. Запальчивое утверждение? И действительно — чем может помочь прочтение романа в стихах “Евгений Онегин” человеку, у которого полжизни под ногами нет ничего, — вся опора его судьбы заключается в воплощении теории подъемной силы и тяге двигателей, которых в кабине современного лайнера и не слышно вовсе — только воздух снаружи журчит, и все время шипит что-то... Мне представляется работа летчиков самым романтичным явлением из всех, встреченных в жизни. В чем там романтика ? Не знаю, как и сказать. ... Популярная, но странная для меня строчка песни: “Главная у летчика мечта — высота”. Зачем о ней мечтать ему, пока он не на пенсии ? Вот в бардовской песне, сочиненной новосибирскими летчиками К.Антиповым и В.Захаровым, точнее — в профессиональной частушке, сказано: Мы набрали шесть шестьсот, Подключай автопилот, Сам летает самолет — Ну и пусть себе летит. В чем романтика-то ? А меня самого что в самолет тянет ? Что мне дома не сидится? Полеты по внешним признакам похожи, даже однообразны. Окончится наземное безобразие, закроют двери-люки, трап отойдет, инженер замком кабинной двери щелкнет, набросит гарнитуру* — и понеслась. Одно и то же предполетное выступление перед аудиторией командира корабля: “Внимание, экипаж, выполняем рейс такой-то туда-то...” “Экипаж, выруливаем!”.“Тормоза проверяем сле-ева.., спра-ава... Контроль по карте !” Одна и та же проверочная карта — знаменитая “молитва”. Магнитофон все пишет — за летчиком вообще наблюдает глаз и механизмов больше, чем в свое время за советскими людьми сотрудников КГБ. Раньше, до “рынка”, летчики честной элитой были, приличные деньги не зря получали, на “Жигулях” ездили, девушек в столичные рестораны водили. А сейчас иной недоросток в ларьке-”комке” больше зарабатывает. Налетывают ребята по 15 часов в месяц — прямо хобби, а не профессия получается. А все рвутся летать, и по-прежнему иные рыдают, когда списываются. “Двести! двести двадцать! рубеж! продолжаем взлет! Подъем! безопасная! шасси убрать! фары выключить-убрать! закрылки пятнадцать! влево на курс 320!” Земля внизу ,подрагивая, идет — и пропадает: вошли в облака и в очередной раз, пробив их, узнали, что там, наверху, солнце, н

дпога: Ночь, аэропорт. Дождь, из-за которого кругом все слезится — огни, силуэты самолетов, марево света мощных ламп на мачтах. Свист турбин. Иду туда, где “контора летчиков”, как называл я это место в детстве. Покурить возле штурманской второпях. “Какая машина?”. “622-я, 10-я стоянка”. “Ясно”. Выйти на улицу, под навес, дождаться экипажа, поглядеть на поле. Дождь, дождь ... “Пошли !” Шаг вниз по ступенькам туда. Зонт раскрыть надо, под зонтиком идти ... По дороге ругать правительство, говорить о чем угодно, только не о предстоящем полете. Идти и разглядывать стоящие борта, наслаждаясь вольготным приближением к ним. Облака над мачтами движутся энергично, лохматые, седые, словно одержимые старцы по небу идут. Обойти огромную лужу у трапа и на одной ножке допрыгать до его первой ступеньки. Стоит самолет, пронзительно свистит, мокрый, капает с него, сияют окна; ярко на хвосте подсвечено: RА-85622. Недовольные и возбужденные люди под плоскостями, тоже мокрые. Инженер под зонтиком с фонарем ходит. В салоне уютный воздух шипит. Стюардессы пока в креслах сидят, болтают. Женщины никогда не наговорятся ... В кабине, как всегда, служебного народу полно — не протиснешься. Можно пока покурить в переднем отсеке. Приходит командир. Глянет поверх затылков на свое кресло, громко спросит: “Так, ну а меня-то пустят сюда?”. Пустят. Бегут капли по стеклам кабины ... Радио уже заговорило: “ ... международная, информация Танго ... ветер у земли два-шесть-ноль градусов, пять ... на высоте сто ... на высоте круга ... давление семь-три-ноль, семь-три-ноль-семь-три-ноль”... Суета в кабине. Но штурман уже КЛН-ку настраивает. “Чего-нибудь почитать мне взял?”. “Вов, эту ... “Бегство из пасти Вельзевула”... приключенческий !”. “Нормально ... Так сколько керосину заправили все-таки, Васильич ?”. “Двадцать пять тонн”. “Ну и правильно”. Бригадир заходит: “Как будем кушать?”. “Хозяюшка, на ваше усмотрение, только вот фруктовой и минералки сразу принеси, и стаканчиков побольше”. “Я в курсе. Все поняла. Сто один пассажир, 2 тонны”. “Десять тысяч сто, три часа”. “Все поняла”. Штурман кладет в пакет за кресло капитана карту, линейку. Глухое авиационное щелканье тумблеров, переключателей, замков. Вот и на моих ушах гарнитура, пластмассовый микрофон у рта. Поэты, завидуйте ! Опять, в который уж раз, не поверить, что все это происходит со мной ... ... Восемь часов спустя — аэропорт, ставший близким существом с детства, дождь, серое утро. Пива банку взять ? “А там тепло было, теплее, чем в Москве”. “Икарус” ныряет под мост кольцевой. Качка и дремота в метро. “Бог, знает где сегодня ночью был...” Вот и дома. Днем дочка разбудит. — Пап, ты сегодня летал ? — Ага. — Ну и как ? — Нормально. Там в сумке достань ... Я тебе горчицу твою любимую привез, маленький джем и яблоки вам с мамой ... 1995, аэропорт Внуково

Amor: дпога Интересно было бы почитать книгу написанную бортпроводником, про нашу жизнь и байки. Жаль нет таланта слога, а так бы хотелось все это описать !

дпога: Поддерживаю!Да,то,что пока написано-это не серьезно... Если собрать все истории со всех форумов,могла бы выйти обалденная жизненная книга! И не просто красивыми словами...(ах,небо-ах, звезды-ах, романтика)а как это было в реалиях!

Amor: http://www.zone4iphone.ru/index.php?search_str=%D1%81%D1%82%D1%8E%D0%B0%D1%80%D0%B4%D0%B5%D1%81%D1%81%D0%B0&search=1 Сайт где можно почитать и скачать.....

Amor: Артур Хейли http://www.zone4iphone.ru/index.php?p_id=7&avtor=%D0%90%D1%80%D1%82%D1%83%D1%80+%D0%A5%D0%B5%D0%B9%D0%BB%D0%B8

Amor: 100 великих авиакатастроф http://www.zone4iphone.ru/index.php?p_id=7&b_id=1140

Amor: Марк Галлай "Испытано в небе", "Через невидимый барьер"

Amor: Андрианов Сергей Васильевич Полет продолжается М Воениздат 1984 264 Проза Анфиногенов Артем Захарович А внизу была земля М Сов. Россия 1976 240 Проза Арсентьев Иван Арсентьевич Суровый воздух М Сов. Россия 1979 304 Проза Бахвалов Александр Александрович Нежность к ревущему зверю М Современник 1986 509 Проза Белугин Виктор Александрович Соколы прилетают с востока М Современник 1981 351 Проза Березовой Иван Никифорович Истребители вступают в бой. М Воениздат 1966 368 Проза Бээкман Владимир Эугенович Ночные летчики М Художественная литература 1989 720 Проза Власов Дмитрий Павлович Небо начинается с земли М ДОСААФ 1989 344 Проза Грибанов Станислав Викентьевич Полгода из жизни капитана Карсавина. М Воениздат 1990 320 Проза Грибанов Станислав Викентьевич Тайна одной инверсии М Воениздат 1985 182 Проза Дейтон Лен Бомбардировщик М Воениздат 1976 187 Проза Демченко Александр Степанович Серебрянные крылья Хабаровск Кн. Изд. 1972 336 Проза Демченко Александр Степанович Судьбы крутые виражи М Воениздат 1986 333 Проза Иваненко Виктор Трофимович Визит летчика-инспектора М Воениздат 1985 320 Проза Иванкин Анатолий Васильевич Конец "Гончих псов" М Воениздат 1987 336 Проза Каширин Сергей Иванович Холодный фронт М Воениздат 1986 288 Проза Кириченко Петр Васильевич Четвертый разворот М Современник 1987 352 Проза Кованда Збинек Палец на спуске М Воениздат 1979 187 Проза Коззена Джеймс Гулд Почетный караул М Радуга 1992 640 Проза Кунин Владимир Владимирович Пилот первого класса М Молодая Гвардия 1974 304 Проза Курбатов Константин Иванович Тимкины крылья Л Детская литература 1976 159 Проза Лесков Виктор Николаевич Под крылом - океан М Воениздат 1989 317 Проза Лисицкий Сергей Федорович Жаркое лето М Воениздат 1986 255 Проза Магазов Азат Шаихзянович Взлет М Современник 1982 400 Проза Макеев Владимир Федорович Круг жизни М ДОСААФ 1987 190 Проза Митрошенков Виктор Анатольевич За горизонтом - даль М Воениздат 1987 216 Проза Митрошенкова Евгения Евгеньевна Митрошенков Виктор Анатольевич Обопрись на ветер М Московский рабочий 1978 320 Проза Мишкин Александр Дмитриевич Птицы летают без космоса М Воениздат 1980 286 Проза Петров Владимир Николаевич Тревожно мерцают экраны М Воениздат 1975 383 Проза Разумихин Ал. (составитель) Поэма о крыльях: Записки авиаторов М Современник 1988 528 Проза Резник Василий Васильевич Взлет по тревоге М Воениздат 1981 189 Проза Руа Жюль Штурман М Прогресс 1968 112 Проза Саянов Виссарион Михайлович Небо и земля. Том 1 М Художественная литература 1954 418 Проза Саянов Виссарион Михайлович Небо и земля. Том 2 М Художественная литература 1954 405 Проза Семенихин Геннадий Александрович Жили два друга М Молодая Гвардия 1973 304 Проза Семенихин Геннадий Александрович Испытание М Воениздат 1953 230 Проза Семенихин Геннадий Александрович Над Москвою небо чистое Ижевск Удмуртия 1971 370 Проза Семенихин Геннадий Александрович Послесловие к подвигу М Современник 1977 448 Проза Семенихин Геннадий Александрович Финиш смелости М Сов. Россия 1979 496 Проза Силаков Александр Семенович Тревога! В воздух М Воениздат 1977 407 Проза Смирнов Владимир Анатольевич Над океаном М Воениздат 1988 288 Проза Сульянов Анатолий Константинович На критических углах М Патриот 1991 528 Проза Сыроваткин Иван Дмитриевич Зори соколиные М Воениздат 1988 398 Проза Трихманенко Виктор Федорович Крылья на вырост М Воениздат 1974 285 Проза Трихманенко Виктор Федорович Небом крещенные М Молодая Гвардия 1970 368 Проза Туболев Владимир Борисович Одиночный полет Свердловск Средне-Уральское кн. издат-во 1979 192 Проза Хорунжий Анатолий Мефодьевич Неоконченный полет М Воениздат 1982 303 Проза Черепанов Лев Степанович Взлетная полоса Красноярск Красноярское книжное издательство 1976 203 Проза Черных Иван Васильевич Тревожные высоты М Воениздат 1977 336 Проза Шурлыгин Виктор Геннадьевич Преодаление Краснодар Кн. Изд. 1987 315 Проза Экономов Лев Аркадьевич Готовность номер один М Воениздат 1975 327 Проза

Amor: http://www.lcard.ru/~korolyov/avia/



полная версия страницы